Айзек Азимов - Основание и Империя [Академия и Империя]

– Завоевание Фонда, что же еще?

– И только? А может быть, завоевание трона Империи? Вы не предполагали, что такова конечная цель деятельности Бродрига?

– В самом деле?

– Представьте себе, ни больше, ни меньше, – Деверс криво усмехнулся.

– Немного терпения, и вы в этом убедитесь.

Пальцем он затолкал щедро украшенное монограммами письмо обратно в капсулу. Раздался тихий щелчок, и капсула закрылась. Внутри что-то тихонько похрустывало – приходила в себя потревоженная вскрытием автоматика.

– Итак, без пароля Райоза капсулу открыть невозможно?

– В Империи невозможно, – ответил Барр.

– В таком случае, донесение считается аутентичным, а его содержимое – известным лишь отправителю и, возможно, адресату?

– Да.

– Император должен иметь возможность открыть капсулу. В его канцелярии должен быть список паролей чиновников государственной и военной службы. По крайней мере, в Фонде такой список есть.

– Он должен быть и в столице Империи, – согласился Барр.

– Тогда представьте, что вы, патриций Сайвенны и пэр Империи, говорите императору, как его там, Клеону, что его любимый ручной попугай и блестящий генерал сговорились и хотят сбросить его с трона, и вручите ему капсулу. Что он должен подумать о «конечной цели» Бродрига?

Барр бессильно опустился на стул.

– Постойте, постойте, я вас не совсем понимаю, – он провел ладонью по впалой щеке. – Вы шутите?

– Я говорю совершенно серьезно, – Деверс начинал сердиться. – Вам неизвестно, что девяти императорам из последних десяти либо перерезали горло, либо выпускали кишки их генералы, у которых были большие планы? Вы сами мне об этом не раз говорили. Наш дорогой император нам непременно поверит, и Райозу будет не в чем вынашивать планы.

– Нет, он шутит, – пробормотал Барр себе под нос. – Молодой человек, поверьте, кризис Селдона нельзя преодолеть таким ненадежным и старомодным методом. Что, если бы нам в руки не попала эта капсула? Что, если бы Бродриг не употребил слово «конечная»? Селдон никогда не рассчитывал на случайности.

– У Селдона нет закона, который бы запрещал воспользоваться выгодной случайностью.

– Конечно, но… но… – Барр запнулся, затем заговорил, с видимым жаром, но сдержанно. – Во-первых, как вы доберетесь до планеты Трантор? Вы не знаете, а я не помню ее координат в космосе. Вы не знаете даже наших координат.

– В космосе невозможно заблудиться, – усмехнулся Деверс.

Он уже стоял у пульта управления.

– Мы приземлимся на ближайшей планете и на Бродригову взятку купим самую подробную карту, какую только захотим.

– Скорее нам продырявят бластерами животы. Наши приметы давно разосланы по всей Империи.

– Док, – сказал Деверс снисходительно, – не будьте провинциалом! Помните, Райоз сказал, что мой корабль слишком легко сдался? Он был абсолютно прав. У моего корабля достаточно мощный щит и больше, чем достаточно всякого вооружения. Я готов к любому бою. Есть и индивидуальные щиты. Спрятанные на моем корабле так, чтобы солдаты Райоза их не нашли.

– Хорошо, – сказал Барр. – Хорошо, допустим, что мы на Транторе. Как мы попадем к Императору? Вы думаете, что у него есть приемные часы?

– Об этом подумаем, когда будем на Транторе, – ответил Деверс.

– Ну что ж, – сдался Барр. – Будь по-вашему. Я давно мечтал побывать на Транторе. Потом можно и умереть.

Заработал гиператомный двигатель. Замигали лампочки, и Барр почувствовал внутренний толчок: корабль совершил скачок через гиперпространство.

9. На транторе

Звезд было, как сорняков на неухоженном огороде. Впервые Латану Деверсу при вычислении дальности и направления скачка пришлось обращать внимание на цифры, стоящие справа от запятой. Скачки в пределах светового года вызывали у него приступы клаустрофобии. Звезды были со всех сторон.

Их излучение давило. В самом центре огромного звездного скопления, свет которого разрывал черноту космоса на жалкие лоскутки, вращалась столичная планета Трантор.

Это была не просто планета; это было сердце Империи, охватывающей двадцать миллионов звездных систем. Здесь была развита единственная отрасль промышленности – правительство, выпускающая единственный вид продукции – закон.

Вся жизнь планеты подчинялась единственной ее функции – управлению.

Планету заселяли люди, домашние животные и паразиты. Другой жизни на Транторе не было. За пределами императорского дворца на всей поверхности планеты не осталось ни кусочка незастроенной земли, ни травинки.

Естественные водоемы имелись лишь на территории дворца, остальная часть планеты получала воду из огромных подземных резервуаров.

Планета была закована в металл, сияющий и несокрушимый. Жизнь текла по металлическим трубам переходов и коридоров, днем заполняя соты офисов и огромные залы магазинов, а вечером выплескиваясь на крыши небоскребов в ночные заведения. На Транторе можно было прожить год, два, всю жизнь, не выходя из помещения.

Каждый день на Трантор приземлялось больше кораблей, чем насчитывалось во всех военных флотах вместе взятых. Они доставляли продукты и предметы, необходимые сорока миллиардам жителей планеты, не производящих для империи ничего, кроме необходимости распутывать бесконечные хитросплетения законов, указов, распоряжений самого большого правительства в истории человечества.

Двадцать сельскохозяйственных миров кормили Трантор. Остальная Вселенная служила ему.

Поддерживаемый с обеих сторон огромными металлическими руками, торговый корабль медленно съезжал по пандусу в ангар. Деверс все-таки пробился сквозь препоны, выставляемые этим миром бумаготворчества, живущего под девизом «отпечатать в четырех экземплярах».

Сначала они висели на орбите, заполняя бесконечные анкеты. Потом начались собеседования с применением психозонда, фотографирование корабля, определение антропометрических и других характеристик, таможенный досмотр, уплата въездной пошлины, проверка документов и виз.

У Дьюсема Барра все прошло гладко: он был гражданином Сайвенны, то есть подданным Императора, а Латан Деверс был незнакомец без документов.

Таможенный чиновник искренне сожалел, но не мог разрешить Деверсу въезд на Трантор. В еще большее сожаление его повергла необходимость задержания Деверса для официального расследования.

Тут появились сто кредитов, новенькие, хрустящие, обеспеченные собственностью лорда Бродрига, и незаметно перешли из рук в руки. Чиновник с важным видом откашлялся и перешел от бесполезных сожалений к делу.

Появилась соответствующая анкета, которая была тут же заполнена и сопровождена идентификационными данными Деверса.

Путь был свободен.

В ангаре торговый корабль еще раз сфотографировали, обыскали, составили опись груза и инвентаря, затем началась проверка документов, удостоверяющих личности пассажиров. За соответствующую мзду документы были приняты и зарегистрированы.

И вот Деверс оказался на гигантской галерее, где болтали женщины, визжа, бегали дети, а мужчины лениво потягивали напитки, глядя в огромные телевизоры, изрыгающие новости империи.

Барр заплатил несколько иридиевых монеток и завладел газетой, верхней в стопке. Это были транторские «Новости Империи», правительственный орган.

В дальнем конце зала стучали печатные машины, с которых сходили новые экземпляры газеты. Такие же машины стучали сейчас и в редакции «Новостей…», находящейся в десяти тысячах миль отсюда по коридору или в шести тысячах миль по воздуху, и в десяти миллионах магазинов новостей по всей планете.

Барр просмотрел заголовки и осторожно спросил:

– С чего начнем?

Деверс встряхнулся, пытаясь сбросить с себя мрачное оцепенение. Этот чужой далекий мир угнетал его своей сложностью; люди вокруг совершали непонятные поступки и говорили едва ли на более понятном языке. Деверс чувствовал себя подавленным среди блестящих металлических громад, теснящихся до самого горизонта. Вокруг бурлила шумная, суетливая столичная жизнь, и он казался себе ничтожной каплей в этом водовороте.

– Пожалуй, вам виднее, док.

– Я предупреждал, – сказал Барр ровным, спокойным голосом, – но человеку трудно представить то, чего он не видел. Вы знаете, сколько человек ежедневно стремятся добиться аудиенции у Императора? Около миллиона. А известно вам, скольких он удостаивает аудиенции? Около десяти.

Речь идет об аристократии, а мы пойдем на общих основаниях, что еще безнадежнее.

– У нас без малого сто тысяч.

– Этого хватит на подкуп одного пэра, а для того, чтобы пробиться к Императору, нужно заручиться поддержкой хотя бы четверых. Можно действовать через верховных комиссаров и старших инспекторов. Их понадобится около пятидесяти, и каждый обойдется нам примерно в тысячу. Договариваться буду я. Во-первых, они не поймут вашего акцента, а во-вторых, вы не знаете этикета придворного взяткодательства. Это настоящее искусство, можете мне поверить. Ах!